Конвенция ООН по борьбе с киберпреступностью обнажила столкновение двух разных подходов

Конвенция ООН по борьбе с киберпреступностью обнажила столкновение двух разных подходов

На днях в столице Вьетнама Ханое состоялась церемония открытия к подписанию Конвенции ООН по борьбе с киберпреступностью, с инициативой принятия которой уже многие годы выступает Россия. В секретариате ООН назвали документ «важным достижением многосторонней дипломатии», призванным противодействовать взрывному росту преступлений в ИБ-сфере, которые «выходят за рамки государственных границ, опережают законодательство и угрожают самой основе наших цифровых обществ».

В российском внешнеполитическом ведомстве выразили надежду, что новый договор заложит правовую основу для налаживания и укрепления сотрудничества правоохранительных органов государств-участников в области борьбы с киберпреступностью и создаст сеть национальных контактных центров, работающих в режиме 24/7 для оказания помощи по предупреждению, пресечению и расследованию противоправных деяний, включая обмен электронными доказательствами.

Как отмечает член Комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи Антон Немкин, главная ценность конвенции заключается в том, что она строится на принципе суверенного равенства государств и уважения национальных правовых систем. Более 70 стран уже одобрило документ, среди них (помимо России) — Азербайджан, Беларусь, Бельгия, Бразилия, Великобритания, Греция, Египет, Китай, Куба, Польша, Словакия, Турция, Швеция и другие. Против выступило 60 государств; в их числе — Канада, США и ряд стран Евросоюза.

Сложность ситуации заключается в том, что предложенное Россией соглашение выступает в качестве альтернативы Будапештской конвенции Совета Европы по борьбе с киберпреступностью от 2001 года, уже подписанной 76 странами. Москва «не оценила» содержащиеся в ней положения, которые допускают трансграничные операции в компьютерных сетях, причем без согласования с правоохранительными органами других подписантов. Ведь это явно противоречит принципам суверенитета. Западные партнеры России делают упор на пресловутых правах человека и опасениях, что новая Конвенция может стать «инструментом для межправительственного преследования инакомыслящих».

Суверенитет или «права человека»?

Страны Будапештской конвенции отмечают, что она доказала свою эффективность и ее можно адаптировать к новым вызовам. Их оппоненты, включая Россию, Китай и ряд развивающихся стран, заявляют, что Будапештский документ был разработан без их участия и отражает интересы западных стран. Новая конвенция под эгидой ООН, по их мнению, должна быть более инклюзивной и учитывать интересы всех государств-членов. Вместо голословной «свободы информации» и призрачных «стандартов прав человека» российский проект легитимизирует концепцию «цифрового суверенитета», давая государствам широкие полномочия по контролю над интернет-трафиком, регулированию контента и ограничению доступа к информации в целях национальной безопасности.

КНР является в данном вопросе одним из самых активных сторонников российской инициативы. Позиция Китая полностью созвучна его внутренней политике в сфере управления интернетом, которая делает акцент на государственном суверенитете и безопасности. Пекин поддерживает положения, позволяющие государствам бороться с любыми формами кибердеятельности, угрожающими их политической и общественной стабильности, что на Западе часто трактуется как «цифровой авторитаризм».

Следует иметь в виду рамочный характер документа: для его практического применения  со стороны участников потребуются добрая воля и усилия по приведению национальных законодательств в соответствие с положениями соглашения. Отметая опасения западных оппонентов, Антон Немкин заключил: «Там предусмотрены четкие гарантии соблюдения прав человека и механизм отказа от сотрудничества, если запрос противоречит национальному законодательству или международным обязательствам». Добавим к этому, что после достигнутых в ходе сложнейших переговоров компромиссов Москва вместе с представителями других стран продолжает работу над дополнительными протоколами к конвенции, направленными на расширение ее охвата и дальнейшее развитие.

Соглашение как зеркало геополитических реалий

Согласно данным RED Security SOC, общее количество кибератак на российские компании с января по июнь 2025 года превысило 63 тыс. — это на 27% больше, чем за аналогичный период 2024-го. Две трети из них были нацелены на критическую инфраструктуру, а доля шпионских атак выросла в пять раз. Хактивисты и проправительственные группировки, чаще всего атаковавшие КИИ России в течение последних трех с половиной лет, по-прежнему ставят приоритетом причинение максимального ущерба, считает гендиректор Security Vision Руслан Рахметов. Их задача — вывод из строя оборудования, остановка бизнес-процессов, уничтожение ИТ-инфраструктуры, шантаж, кража данных, кибершпионаж.

В не меньшей мере от активности разного рода хакерских групп страдают и страны на Западе. По мере задействования атакующими нейросетей взлом и причинение ущерба потенциальным жертвам все более упрощаются. Между тем службы безопасности не всегда успевают выстроить надежную защиту от хитроумных схем злоумышленников: сказываются недостаток специалистов и соответствующего финансирования. Вот почему так важно достичь согласованности в действиях представителей международного сообщества, обмена информацией для пресечения особо опасной деятельности в киберсфере.

Для содействия взаимопониманию, возможно, потребуются дополнительные компромиссы. Они могут включать четкое разграничение понятий в отношении киберпреступности, исходящей от частных лиц, и кибератак государственного уровня;

закрепление в тексте Конвенции при необходимости более убедительных положений, защищающих свободу выражения мнений и право на неприкосновенность частной жизни; создание модульной системы, позволяющей странам сотрудничать в тех сферах, где их интересы совпадают (например, борьба с детской порнографией или финансовым мошенничеством), даже при наличии разногласий по другим вопросам.

Процесс разработки Конвенции ООН против киберпреступности является зеркалом современных геополитических реалий, где цифровое пространство стало новой ареной соперничества. Несмотря на очевидную необходимость глобального ответа на угрозы, путь к подписанию документа, устраивающего всех, остается тернистым. Успех этого предприятия будет зависеть от готовности всех членов ООН искать не односторонних преимуществ, а баланса интересов, при котором безопасность не будет достигаться ценой свободы, а суверенитет — ценой изоляции.